Мадлен Л`Энгл - Трещина во времени
– Я была бы не прочь, если бы меня поцеловал и этот милый юноша. Всегда была неравнодушна к рыжим! И к тому же это принесет тебе удачу, милый паренек!
Кельвин наклонился и неловко чмокнул ее в щеку.
Середина ущипнула его за нос:
– Вам еще многому предстоит научиться! – сообщила она.
– Ну что ж, до свидания, милая Середина, – миссис Что-такое явно не терпелось отправиться в путь. – И большое тебе спасибо! Предсказываю, что мы еще увидимся через эон-другой!
– Мне позволено будет спросить на случай, если я захочу взглянуть, куда вы направляетесь? – поинтересовалась Середина.
– На Камазоц, – сообщила миссис Что-такое (Мэг понятия не имела, что это и где это, но само слово вызывало неприятную оторопь, не говоря уже о том, с каким отвращением произносила его миссис Что-такое), – но ты лучше не расстраивайся из-за нас! Ты ведь никогда не любила смотреть на затемненные планеты, а это очень плохо для всех нас, когда ты расстраиваешься!
– Но теперь я не успокоюсь, пока не буду знать, что же случилось с милыми детками! – капризно пожаловалась Середина. – Это моя главная беда: я вечно к кому-то привязываюсь! Если бы я оставалась равнодушной, то без труда была бы счастлива каждую минуту! Ну что ж, мне все же удается оставаться довольной почти все время, и это даже немного любопытно – похныкать для разнообразия! До свидания, все… – конец фразы пропал в громком чиханье.
– Пора! – и они последовали вслед за миссис Которой через пещеру, обратно в серую мглу на планете Золотой Середины.
– Ну, а теперь, дети, вы уже не должны пугаться того, что случится, – сказала миссис Которая.
– Копи свою злость, малютка Мэг, – шепнула ей на ухо миссис Что-такое, – сейчас она тебе понадобится вся до капли!
И Мэг без предупреждения снова рванули в пустоту. Но теперь ее сменило ощущение жуткого холода, неведомого ей прежде. Холод сгущался вокруг и проникал в ее тело, и темнота представлялась почти ощутимой: она готова была поглотить и переварить девочку, как хищник съедает и переваривает свою жертву.
Вдруг темнота отступила. Не была ли это та ужасная тень, то Темное Нечто? Наверное, они прошли сквозь него, чтобы найти папу?
Она почувствовала уже привычное покалывание в конечностях и последний болезненный рывок.
И вот Мэг, запыхавшаяся, но целая и невредимая, стоит рядом с Кельвином и Чарльзом Уоллесом.
– Это уже Камазоц? – спросил Чарльз Уоллес, как только перед ними материализовалась миссис Что-такое.
– Да, – отвечала она. – Давайте-ка просто постоим, отдышимся и осмотримся.
Они оказались на холме, и когда Мэг оглянулась, то решила, что такой вид мог запросто открываться с самого обычного холма на Земле. Вокруг росли обычные деревья, такие знакомые и любимые ею дома: березы, сосны, клены. И хотя здесь было гораздо теплее, чем там, в яблоневом саду, который они покинули так неожиданно, в воздухе тоже улавливалось едва заметное дыхание осени. Неподалеку девочка заметила низкорослые деревца с мелкими покрасневшими листьями, похожие на сумах, и заросли цветов, напоминавших золотые шары. Взгляд ее устремился вниз, к подножию холма: там вились дымки над домами – это мог быть один из тысячи виденных ею когда-то маленьких поселков. Пока она не видела ничего такого, что могло показаться странным или необычным, или пугающим.
Но миссис Что-такое подошла и ласково обняла ее за плечи:
– Ты же понимаешь, милая, что я не могу с вами остаться, – сказала она. – Вам, троим деткам, придется действовать на свой страх и риск. Но мы всегда будем рядом, мы не спустим с вас глаз. А вот вам, увы, не удастся ни разглядеть нас, ни позвать на помощь, да и нас к вам не пропустят.
– Но папа-то здесь? – обмирая от страха, уточнила Мэг.
– Да.
– Но где? Когда мы его увидим? – ее так и подмывало ринуться с места, как будто кто-то дал сигнал, чтобы бежать прямиком к отцу.
– Этого я тебе не скажу. Тебе надо просто дождаться подходящего момента.
– Вы за нас боитесь? – вдруг спросил Чарльз Уоллес, не спуская с миссис Что-такое испытующего взгляда.
– Немного.
– Но если вы не боялись сделать то, что сделали, когда были звездой, то с какой стати теперь вам бояться за нас?
– Но ведь я боялась, – грустно призналась миссис Что-такое. Она внимательно взглянула на каждого из троих детей. – Вам понадобится помощь, – сказала она, – но все, что мне позволено – подарить небольшой талисман. Кельвин, твой главный талант – способность найти общий язык, договориться с любым человеком. А значит, для тебя я только усилю эту способность. Тебе, Мэг, я дарю твои слабости.
– Мои слабости! – возмущенно воскликнула Мэг.
– Именно. Твои слабости.
– Да я всю жизнь только и делаю, что пытаюсь от них избавиться!
– Верно, – нисколько не смутилась миссис Что-такое, – и тем не менее я уверена, что ты найдешь их весьма полезными на Камазоце. Тебе же, Чарльз Уоллес, я могу предложить лишь детскую восприимчивость.
Откуда-то блеснули очки миссис Кто, и дети услышали ее голос.
– Кельвин, – сказала она, – подсказка. Подсказка для тебя. Слушай внимательно:
Но ты был слишком чист, чтоб выполнять
Ее приказы скотские и злые;
Нередко проявлял ты непокорство.
И вот колдунья в ярости своей,
Призвав на помощь более послушных
И более могущественных духов,
В расщелине сосны тебя зажала,
Чтоб там ты мучился… [1]
– Это Шекспир. «Буря».
– Но где вы, миссис Кто? – спросил Чарльз Уоллес. – И куда пропала миссис Которая?
– Мы больше не сможем быть с вами, – голос миссис Кто скорее напоминал шепот ветра. – Allwissend bin ich nicht, doch viel ist mir bewisst. Гете. «Я не всеведущ, я лишь искушен». Это для тебя, Чарльз. Помни о том, что ты не можешь все знать! – затем голос обратился к Мэг. – А тебе я оставлю свои очки, мой маленький слепой крот! Но я прибегаю к ним исключительно как к крайней мере. Придержи их до самой большой опасности, – с этими словами она снова сверкнула стеклами и исчезла, а вместе с ней ее голос. А очки оказались в руке у Мэг. Она аккуратно спрятала очки в нагрудный карман блейзера, и ощущение, что они там, немного ослабило страх, сковавший все внутри.
– А теперь вы трое слушайте мой приказ! – сказала миссис Которая. – Спускайтесь туда, в поселок. Идите вместе. Ни за что не позволяйте им себя разделить. И будьте сильными, – последняя вспышка – и все. Мэг невольно вздрогнула.
Наверное, миссис Что-такое заметила это, потому что ласково погладила девочку по руке. А потом обратилась к Кельвину.
– Позаботься о Мэг.
– Я сам могу позаботиться о Мэг, – обиженно возразил ей Чарльз Уоллес. – Я всегда это делал.
Миссис Что-такое опустила взгляд на малыша, и ее ясный голос позвучал мягко и глубоко:
– Чарльз Уоллес, ты подвергаешься здесь самой большой опасности.
– Почему?
– Из-за того, кто ты есть. То, кем ты являешься, делает тебя самым уязвимым из всех троих! Тебе нужно держаться вместе с Мэг и Кельвином. Ни в коем случае не отдаляйся от них ни на шаг! Держи в узде свою гордость и самоуверенность, Чарльз Уоллес, ибо они и есть твои главные враги, готовые тебя предать!
От звуков этого голоса, строгих и угрожающих, Мэг снова пробрала дрожь. А Чарльз Уоллес припал к миссис Что-такое, как он часто приникал к их маме, и прошептал:
– Кажется, я начинаю понимать, что такое страх.
– Страх не ведом лишь глупцам, – ответила ему миссис Что-такое. – А теперь ступайте, – и на том месте, где она стояла, осталось лишь небо, трава на лужайке да маленький утес.
– Идем же! – не выдержала Мэг. – Скорее, идем! – она сама не замечала, как предательски дрожит ее голос. Она схватила мальчиков за руки и потащила их за собой, вниз с холма.
Поселок у подножия разбит на аккуратные ровные квадраты. Все дома в точности похожи друг на друга: тесные серые коробки. Перед каждым из них – прямоугольная подстриженная лужайка с ровной, по ниточке, линией цветов вдоль дорожки, ведущей к дому. Мэг подумала, что если бы сосчитала число цветов на клумбах, то оказалось бы, что перед всеми домами их поровну. И перед всеми домами играли дети. Одни крутили веревочку, другие стучали по мячу. Мэг эти игры сразу же показались какими-то неправильными. Хотя эти дети внешне ничем не отличались от обычных земных детей, каких можно увидеть перед любым домом в их городке, все же что-то здесь было не так. Она покосилась на Кельвина и увидела, что он тоже ошарашен.
– Смотрите! – вдруг воскликнул Чарльз Уоллес. – Они же крутят веревку и бьют по мячу в одном ритме! Все двигаются в унисон!
И он не ошибся. В тот миг, когда веревка ударялась об асфальт, о него ударялся и мяч. А когда веревка пролетала над головой прыгающего ребенка, тот, что с мячом, его ловил. Веревки – вниз. И мячи – вниз. Вниз и вверх. Вниз. Вверх. Все в унисон. Все одинаково. Как их дома. Как дорожки и лужайки. Как ряды цветов.
И тут двери во всех домах одновременно распахнулись, и из них показались женщины – все на одно лицо, как бумажные куклы. Это впечатление не могла развеять даже разница в узорах на их платьях. Все женщины задержались на крылечках своих домов. Каждая женщина хлопнула в ладоши. Каждый ребенок поймал мяч. Каждый ребенок с веревкой сложил ее. Каждый ребенок повернулся и вошел в дом. Двери закрылись, щелкнув задвижками.
